"Супрематизм" (Рассказик в четырёх частях). Часть 4

И вот всё это в виде лавины воспоминаний обрушилось на него, пока он прятался от реальности под одеялом, имитируя около научный эксперимент.
- Мдя.... , - протянул Казимир и сёл на табурет, так и не сняв с головы одеяла. Руками он нащупал тарелку с сыром и колбасой, зачем то ощупал их, немного перемешав.
- Прости меня, Гаврилов, - вслух сказал он и отправил в рот кусок сыра.

Казимиру стало очень обидно, что он разочаровал своего товарища, прекрасного и открытого человека Гаврилова. Он стащил с головы одеяло, обмотав им плечи и стал смотреть в окно, медленно пережëвывая сыр. Кусочек за кусочком, до тех пор, пока на тарелке не остались один кусочек сыра и один кусочек колбаски. Казимир с ужасом посмотрел на опустевшую тарелку. На него смотрел...
- Гаврилов..., - удивлённо прошептал он, - Это же вылитый Гаврилов в безконьячном состоянии...

Казимир вскочил и ломанулся в соседствующую с кухней комнату, где у него располагалась мастерская. Задвигались стулья, мольберты, ящики с кистями и красками. Муза ласкала своими крыльями сознание Казимира. Работа кипела.

***
В гастрономе напротив дома, где жил уже известный художник супрематист Казимир Малевич, некий гражданин в отутюженной военной форме со свежим, накрахмаленным подворотничком покупал бутылку армянского коньяку. Милая незамужняя продавщица Оксана Степанчикова, приехавшая в большой город из села "Ухрюпы" к тëтке, которая устроила её работать в гастроном через своего знакомого товароведа, с коим имела любовные отношения, по просьбе военного завëртывала коньяк в упаковочную бумагу. Стрельнув на военного глазами, передала ему покупку в сильные, взволновавшие еë девичье сознание, руки. Военный улыбнулся. Продавщица залилась румянцем и потупила узор.

- Гаврилов, - представился военный.
- Оксана, - ответила продавщица и, совсем смутившись, стала накручивать выбившийся из под белоснежного колпака локон волос на палец.
- Завтра сходим в кино? - продолжил наступление военный.
Продавщица в конец залилась краской, заулыбались и ответила:
- Я в восемь заканчиваю. Будет уже поздно...
- Тем лучше, - резанул Гаврилов и добавил чеканя каждое слово, - Завтра. В восемь. Тут, - и вышел из магазина в солнечный день.

Он ещё не знал, что в доме его друга и художника по совместительству Казимира Малевича нет ни сыра, ни колбасы, ни даже хлеба, а только свеженарисованный портрет военного, в котором с огромным трудом можно было распознать Гаврилова.

Конец.



П.с.:
Фото к четвёртой части моё, аффторское. Оно то и сподвигло записать "на бумагу" весь поток мыслей, который давно веселил мой разум.
Остальные фото, ставшие иллюстрациями к предыдущим частям, честно взяты из интернета. За что огромное спасибо их авторам, с которыми я даже не знаком.